двадцать, наверно. Потому что ее телефон отключен.
Из ее гостиничного номера ответа нет.
Спускаюсь в холл на первый этаж, чтобы к магазинам идти. Алису там все знают.
Егор Лин тусуется неподалеку от ресепшена вместе с группой людей. Одна женщина руками размахивает. Музыкант сразу окликает меня и что-то мне это все не нравится.
Когда подхожу, еще женщина светловолосая приближается.
— А ты Алису не видел? — быстро спрашивает меня Егор и кивает новоприбывшей.
В висках ток в жилы огнем запрыгивает и — враз по всей длине, до пяток, выжигает все живое.
— Что? Где она?!
Егор вздыхает.
— Чувак, когда ты последний раз ее видел?
— Она была на совещании? Она же пришла?
— В том-то и дело, что нет. И вот Мира Никоновна ждала ее, получается, еще раньше…
— Она пропала с самого утра, — говорит мне женщина расстроено, но смотрит настороженно.
— Нет. — Повторяю я, и как-то чудится, что они меня не слышат. — Нет. Она в двенадцать со мной в кафе сидела. Ушла через минут пятнадцать.
— О, так, — оживляется Егор, — она сказала, куда идет?
Нет, не сказала. И я не спросил, потому что занят был. Думал, она опять в магазин тот помогать убежала.
Женщина повторяет это снова. Ей бы палачом работать.
— Алиса пропала. Телефон выключен. И с Ваней она не встретилась после обеда. Машина на парковке стоит. Уже полшестого.
Она обращается к двум подошедшим. Каждая фраза в голове центрифугой прокручивается.
Не совсем смысл улавливаю. Как бы понимаю, но в мыслях никак не формируется и не закрепляется. Как когда кислород в мозг не поступает.
Набираю ее номер еще раз. И еще раз. Почему он выключен? Почему я не спросил? Она очень спешила. Забеганная.
— Во сколько она должна была прийти к тебе? — спрашиваю у женщины.
Она отклоняется зашуганно, как и мужчина рядом вообще отпрыгивает, а Лин зачем-то мгновенно влезает между нами.
— Ты успокойся, тебя никто пока не обвиняет. Спокойно!
Глава 19 КУЛАК
Видимо, я звук какой-то издаю. Не знаю, потом вспомню. Сейчас мне нужны ответы, очень и очень быстро.
— Во сколько!
— В полпервого, — выдавливает женщина.
В двенадцать — перекус со мной. Через пятнадцать минут ушла, спешила. В двенадцать тридцать — встреча в магазине, не пришла. В час тридцать — совещание, не пришла. Встреча с Ваней — позже, не пришла. Сейчас 17.46.
Из кафе до магазина идти пять минут. Соседние улицы.
Куда-то еще пошла. Куда-то еще.
А я не спросил.
Женщина на ресепшене тоже отшатывается, но быстрее соображает.
— Камеры? Где здесь?!
Она мотает и мотает головой.
— Только те, что вы установили вот. На той улице. Больше нигде нет. Клянусь!
— Видела ее сегодня?
— Нет. — Опять мотание. — То есть, да. Как в кафе входила. Перед обедом.
Набираю Игната, берет со второго гудка, жить будет.
— Все с камер установленных, за сегодня, с девяти утра, пусть на планшет мне напрямую скинут. Сейчас же. Пять минут назад. И потом сами высмотрите Чернышевскую там, чтобы ни секунды не выпало, и мне тоже сразу.
Метнувшись наверх за планшетом, потом сам на ту улицу иду.
Ну, как иду. Асфальт, блядь, под ногами дроблю.
Камер мало. Установили недостаточно. Тот магазин практически не видно, только кусок входа с одного ракурса.
Прокручиваю запись в период с раннего утра до полпервого. Ее нигде не видно. А куда она с самого утра ходила?
Поднимаюсь с бордюра, возвращаюсь в Гостиницу. Там волнение при моем появлении. Консультанты даже присоединились.
Все смотрят запись с моего планшета.
Женщина, как ее там, Мира сама ко мне подходит.
— А вы нигде больше камеры не установили?
— Нет, — отвечаю и взглядом ее в цемент закатываю. — Она приходила рано утром или нет?
— Нет, — тихо шелестит она.
Алиса сказала, что идет в магазин, когда я только проснулся. Соврала.
Через час ее тоже нет. Игнат с ребятами все несколько раз пересмотрели, на записи она не мелькала.
Приказываю Игнату отправить всех наших людей, прочесывать весь поселок и окрестности. Одновременно новых людей вызвать, чтобы по секциям был поиск разделен.
А потом в Гостиницу заглядывает старик с усами, чьи витрины ранее обстреляли.
— Так, не нашли ее еще? Вот же вертихвостка. Там парниша что-то говорит, она же с ним тоже не встретилась.
На улице с такой силой за шкирку хватаю оборвыша, что рву ему майку. Если узнаю, что он втянул ее в неприятности, не посмотрю, что ребенок еще.
Даже мужик с усами бросается на защиту сиротки. Они прямо коллективно все горланят.
Отпускаю того и чувствую, как носовая перегородка так пересохла, что раскрошится сейчас. Если не перестану носом только воздух тянуть.
— Говори, и по делу. Сейчас же.
— Боженьки, что делается, — женщина справа мешает.
— Василий Иванович, — выплывает мэр из толпы, в оранжевой куртке, — вы подождите в кафе. Нам нужно сохранять спокойствие. Вам пока никаких обвинений. Как только полиция приедет или Алису найдем, так я вам сразу скажу.
— Говори! — ору на звереныша.
— Записка! — внезапно кричит он в ответ. — Она спросила вчера, не я ли ей записку оставил! Но я не оставлял!
Мне голову шатает. Заземляю себя глотками воды из бутылки. Потому что следующие часы мне нужна не холодная голова. А ледяная пустыня внутри.
Поселок небольшой, но это бесконечно много, чтобы одного человека отыскать.
Записка — это хуже некуда. Записка — встреча может быть, и если она пыталась узнать автора, то анонимная встреча.
Не могу гадать, пошла ли она на встречу по записке и когда. У меня в тачке есть огнестрел и я за себя не ручаюсь. Поэтому — не думать об этом.
— Сказала, что в записке?
Несчастье мотает башкой. И смотрит злобно на меня.
— Зачем тебе купюры вчера давала?
Иван вскакивает, но его уже Лин останавливает.
— Да сколько можно, Карл, подожди ты. Он просто спрашивает, он так со всеми разговаривает. Не сделает он тебе что-то.
Какой оптимизм. Слава богу, не заразно.
— Алиса сама хотела! Я отказывался! И не раз! Мне не нужны тряпки! Она сказала, что тогда сама купит. Я взял! Я все верну! У меня они еще!
Женщины намереваются увести «ребенка». Обхожу их стороной и